Корион. Действие 3.

Свершилось все теперь: час смерти мне настал!
Тот яд, который я без ужасу приял,
Спокойной смертию все чувствы покрывает
И брение сие в сон вечный повергает.
Ни совесть, ни печаль мой разум не мятет:
Невольник винен ли, когда оковы рвет?
Судью, что днесь меня в нощь мрачну ожидает,
И другом и отцом природа вся считает.
Бессмертная душа, его щедротой льстясь,
В объятье отчее стремится, но страшась.

Корион, Менандр

Мой друг, ты все мои стараньи презираешь.
К чему ты от меня, к чему ты убегаешь?

Нашед тебя, опять мой дух спокоен стал.
Ты больше чувствовать не будешь грусти бремя:
Теперь способное к тому настало время,
Чтоб сердцу твоему спокойство принести.

Прости, любезный друг! В последний раз прости!

Что слышу я еще? Твой дух опять мятется?

Как скоро от меня душа моя возьмется,
И если зрит еще Зеновия сей свет,
Исполнь, о чем просил...

Она еще живет.
Не презри дружества, не презри страсть нежнейшу,
Старайся утолить ты горесть прелютейшу!
Скажи мне: если вдруг предстанет пред тебя
Любезная твоя, еще тебя любя,
В том образе, как ты пленился прежде ею,

Скажи мне: если ты теперь увидишь ту,
Которой обожал любовь и красоту,
И ежели она вину твою забудет
И с равною к тебе любовию пребудет, —
Что в случае таком ты думаешь начать?
Еще ль не отменишь ты жизнь свою скончать?
И следуя опять намерению злому,
Противиться ль начнешь ты счастию такому,
Чтоб страстию сердца взаимно наполнять,
Желанье, счастье, жизнь с любезной разделять?

Ты знаешь, чем вину намерен я исправить,
Когда бы рок хотел в живых ее оставить.
Престань, любезный друг, престань о мне жалеть:
Хотя она жива, мне должно умереть!
Мне должно умереть! Я тверд в своем обете.
Не верю, чтоб была Зеновия на свете.

Теперь поверишь ты, мой друг, моим речам:

Зеновия!.. Что зрю!.. Не сон ли льстит мне ложно?
Я зрю Зеновию... Как быть тому возможно?

Зеновия, Корион, Менандр.

Возможно быть тому, когда, в своей вине
Признаясь, отдаешь опять ты сердце мне.
Еще тебе судьба велела ту увидеть,
Котора не могла тебя возненавидеть...
Не внемлешь слов моих и очи отвратил?
Менандр! ты, сердцу льстя, сильней меня сразил.

К прощению вины надежду тот теряет,
Кого на свете все согласно обвиняет.
Хотя бы ты, мою свирепость извиня,
Помыслила простить, дражайшая, меня,
Я сам себе того злодейства не прощаю,
Я казни за него лютейшей ожидаю.

Я стою ли того, чтоб быть когда твоим?

Жестокости твои хотя меня крушили,
Но, ах! они во мне любви не уменьшили.

Престань о мне жалеть для счастья твоего!
Узнала страсти все ты сердца моего.
Когда б судьба моя с твоей соединилась,
Печальный бы мой нрав ты видя, сокрушилась.

Кто тем любим, к кому питает в сердце страсть,
Того не устрашит и самая напасть.
В печали бы тебя утешить я старалась,

Веселием сама твоим бы утешалась.
А если грусть твою не можно победить,
Я стала бы сама с тобой ее делить;
Желания твои считала б за уставы
И презрила бы я на свете все забавы.
Зеновия с тобой счастлива может быть.

Надежду сладкую мне должно истребить!
В тот час, когда б я мог быть счастлив несравненно,
Мне жизнь мою скончать судьбой определенно;
Как должно радостью наполнить нам сердца,
Я жду себе тогда лютейшего конца.

Какое варварство еще ты предпримаешь?
Какие лютости ты мне приготовляешь?
Что слышу от тебя?.. Жестокий, утуши
Смущение моей прискорбныя души!
Когда б тобой любовь не так владела мало,
Намеренье твое меня б не возмущало:
Тогда бы жизнь свою ты более любил,
Смертельную б тоску из сердца истребил.
Блаженство наших дней любовь определяет
И новую совсем в нас душу полагает.
Ты знаешь, что двоих согласие сердец
Судьбиною на тот устроено конец,
Чтоб смертные чрез то все бедствы услаждали,

Чтоб тем себе могли спокойствие принесть,
Украсить жизнь свою и счастье приобресть.

Как сердце горестным отчаяньем терзалось,
Тогда мне счастия сего не представлялось.
Но, ах! когда тебя в последний вижу раз,
Какая вдруг теперь завеса спала с глаз!
Все в свете мрак скрывал; все нову жизнь примает
И в ту же бездну все возвратно упадает!
Любовью, ужасом мой дух наполнен стал:

Я чувствую, что мне лютейший час настал.
Что сделал я, увы! что сделал я с собою!
Зеновия, навек расстанусь я с тобою!
Беги ты варвара!..

За всю нежнейшу страсть,
Жестокий, ты одну готовишь мне напасть!
И ненависть твоя ко мне не утаилась:
Ты хочешь, чтобы я от глаз твоих сокрылась!

А ты к чему, Менандр, к чему несчастной льстил?

(останавливая ее и бросаясь на колени)

Постой, дражайшая! Он правду говорил:
Как я тебя люблю, сильней любить не можно.
Коль клялся он о том, то клялся он не ложно.
Прости, Зеновия, прости мою вину!
Злодейство то теперь у ног твоих кляну,
Которо от тебя к несчастью удаляло
То сердце, что тебе навек принадлежало.
Но если я еще в глазах твоих злодей,
Так ведай, что отметил я лютости моей.
Любовь сего часа к отмщенью ожидала...

Какая темна мысль еще тебя объяла?

Ах, что тебе, ах, что, жестокий, говорю!
Я в счастии моем отчаяние зрю!
Возобновила жар любовь во мне напрасно:

Открылось поздно мне пространство той мечты,
В которую меня повергли суеты.
Ах! где скрывалась ты? Куда мой разум скрылся?
Какою злобою мой лютый рок свершился?

Престань прошедшее несчастье вспоминать,
Могу ли я тебя виновным почитать,
Когда в раскаянье страдаешь предо мною
И хочешь съединить мою с своей судьбою?
Но, ах! когда тебе в том счастье нет препон,
К чему ты слезы льешь, любезный Корион?

О счастье суетно! ты с ужасом смешенно.
О сердце бедное! надежды ты лишенно.
Забудь ты варвара, драгая, навсегда!
Я больше зреть тебя не буду никогда:
Рок лютый разлучит меня с тобою грозно!..
Увидел я тебя, но, ах! увидел поздно!
Не знаешь ты всех бедств... В сию лютейшу ночь

Узнай отчаянья лютейшего причину!
Оплачь, оплачь мою несчастную кончину,
К чему привел себя я лютостию сам!
Несносен я земле, противен небесам!

(Отдавая Зеновии письмо, писанное к Менандру.)

Вот что любовь моя тебе приготовляла,
Когда моя душа в раскаянье страдала.

(читает)

Что вижу я? Умерь ты грусть мою, умерь!
Что сделать ты хотел?

Свершилось все теперь,
И помощи нигде найти уже не чаю:
Я выпил лютый яд и смерти ожидаю.

Увы!..

Несчастный друг!

Спасай ты жизнь его!
Беги, спеши, спасай ты друга своего!
И ежели еще надежда в нем приметна...

Останься ты здесь с ним.

Уже надежда тщетна.

Корион, Зеновия.

Жестокий! вот как ты хранил ко мне любовь!

При смерти ты моей меня терзаешь вновь!
Ах! если ты меня еще подозреваешь,
Ты тем лютейшую мне смерть предускоряешь.
Не должно ль было мне карать за то себя,
Что в свете должен был я жить не для тебя?
Свидания сего мне в мысль не представлялось.
Мне в свете больше жить причин не оставалось;

Хотел, чтоб был ее удар предупрежден.
Хотел увидеть я, расставшись с суетою,
Вселенну новую, украшенну тобою.
Открылось поздно мне, что я обманут стал!
Я вижу смерть мою, и ужас мной объял!
За то, что был я так в печали малодушен,
Что власти вышнего я стал уже преслушен,
Что погубить я сам отважился себя,
Лишаюся навек и жизни и тебя.
Карать меня за то готова адска злоба.
Я вижу вечну ночь! Отверзлись двери гроба!
Немеют члены все... Кровь стынет... Меркнет свет...
Трепещет сердце... Дух из тела вон идет...
Терзаюсь, мучусь, рвусь лютейшею тоскою...

Корион, Зеновия, Менандр, Андрей.

(Андрею)

Чем хочешь ты помочь?

Лекарство есть со мною.
Вы счастливы...

К чему безумный приведен?

На этот случай я довольно был умен.
Болезни вашей я принес теперь свободу:
Вы выпили не яд, а выпили вы воду.
В тот час, когда ваш дух отчаянием рвался,
Я в спальню к вам тогда тихохонько пробрался,
И, видя на столе в стакане яд готовый —
Желудку нашему напиток нездоровый,
Я знал, что делать мне с находкою такой:
Яд выливши, стакан наполнил я водой,
Которой вы потом изволили напиться.
Вы живы так, как я, мне можно в том божиться.

Что слышу я?..

Иль вижу то во сне?..
Зеновия!.. Менандр!.. А ты, который мне
Причиной стал теперь и жизни и отрады!..

Не требую награды.
Я вам из одного усердия служу

И в том одном свое веселье нахожу.

И с днем рождения нижайше поздравляю.

О ты, которая украсишь жизнь мою,
Которой сердце я навеки отдаю!

Судьбиною на то дана мне жизнь другая,
Чтоб счастие мое с тобою разделять,
Чтоб мне тебя по смерть любить и обожать!

Мы видим, каково со светом расставаться.
Хоть в жизни много нам случается тужить,
Однако хочется подолее пожить.

КОНЕЦ КОМЕДИИ.