К А. М. ОБРЕСКОВУ
1
[Сентябрь 1772.]
Милостивый государь мой Алексей Михайлович!
Мое намерение было, следуя сердечной моей преданности, распространить письмо мое к вашему превосходительству откровенным сообщением о новом здешнем обстоятельстве. Но, видя из письма к вам его с[иятельст]ва гр. Никиты Ивановича, что он сам дружески подает вам об оном ясную идею, почитаю за излишне повторять здесь содержание его письма, а только скажу вам, милостивый государь мой, что сие самое обстоятельство почитается здесь истинным резоном разрыва конгрессу. Жаль, что ваше превосходительство не могли в пору быть о том уведомлены, ибо в таком случае, может быть, удалось бы вам не допустить до толь вредных следств необузданность товарища вашего.
За неизъясненными недосугами принужден я покинуть перо; но никогда не покину моей к вам совершенной преданности, равняющейся с истинным высокопочитанием, с которым пребываю...
P. S. За новость здешнюю имею честь донесть вашему пр-ву, что бывший секунд-ротмистр конной гвардии Александр Семенович Васильчиков, пожалованный тому недели с четыре камер-юнкером, получил в нынешнее воскресенье ключ камергерский.
2
[Сентябрь 1772.]
Милостивый государь мой Алексей Михайлович!
При отправлении теперь курьера к его с[иятельст]ву фельдмаршал 1 не могу пропустить сего случая без засвидетельствования вашему превосходительству моей сердечной к вам преданности. Здешние новости состоят в том, что бывший ваш товарищ 2 отпущен в годовой отпуск с награждением, которого количество превосходит все примеры прежних награждений, а именно:
--------------
1 П. А. Румянцев.
2 Г. Г. Орлов.
1) Всемилостивейшей пенсии по полтораста тысяч рублев на год.
2) На заведение дома сто тысяч рублев.
3) Десять тысяч душ; то есть шесть ему и четыре брату его за чесменскую победу.
4) Сервиз в двести тысяч рублев.
5) Другой сервиз поменьше, и которого прямой цены я не знаю.
Более ни о чем на сей раз донесть не имея, пребываю с истинным высокопочитанием и преданностию...
3
В С.-Петербурге, 30 октября 1772.
Милостивый государь мой Алексей Михайлович!
Два почтенные письма вашего превосходительства, одно от 22 сентября, а другое от 8 октября, имел честь исправно получить и приношу за них искреннейшее и нижайшее благодарение. Рекомендацию вашего превосходительства о брате моем приемлю я новым опытом вашей ко мне милости. Что же надлежит до постскрыпта вашего, милостивый государь мой, в партикулярном письме вашем к его сиятельству графу Никите Ивановичу, то я по содержанию оного всякое от меня зависящее способствование показать не премину и надеюсь, что по окончании комиссии вашей отдастся справедливость рекомендованным вами людям тою самою наградою, какую вы для них испрашивать изволите.
Ваше превосходительство с сим курьером получаете резолюцию на каждый пункт представления вашего. Радуюсь сердечно, если мое ревностное старание способствовало сколько-нибудь к отправлению сей экспедиции, и уверяю в[аше] превосходительство, что всякую вашу комиссию почитаю я долгом сердца моего и благодарности.
Здешние обстоятельства все те же. Я чаю, вам уже известно, что граф Григорий Григорьевич с дозволения ее величества объявил сохраняемый у него несколько лет диплом на достоинство князя Римския империи. И поныне живет он с братьями в Царском Селе, не видя еще государыни, а по первому пути отправится из Царского Села прямо в Москву.
Любезные дети ваши в добром здоровье; я недавно имел честь их видеть.
С истинным высокопочитанием и всегдашнею преданностию навсегда пребываю...
P. S. (собственноручно). Извините мне, милост. государь, что я для вернейшего доставления брату моему двух посылок осмелился адресовать их на имя вашего превосходительства.
4
В С.-Петербурге, 9 декабря 1772.
Милостивый государь мой Алексей Михайлович!
Отправляемые сегодня депеши к вашему превосходительству написаны были до получения последних ваших от 23 ноября, на которые его сиятельство граф Никита Иванович к вам, милостивый государь мой, для того не ответствует, чтоб не задержать долее сего курьера.
Будучи свидетелем принятия здесь всего того, что от вашего превосходительства сюда доходит, за долг почитаю по сердечной моей преданности уведомить вас о том, в чем вы, конечно, и сами внутренне удостоверены. Я разумею чрез сие всеобщее здесь удовольствие делам вашим и ту справедливость, которая отдается благоразумию и искусству вашему. Не могу изобразить вам всю ту надежду, которую граф Никита Иванович на вас полагает. Особливо полученные третьего дни депеши от 23 ноября тем приятнее были, что все из них ясно увидели, какую поверхность взяли вы над рассуждениями турецкого посла. Я их читал графу, и при всякой речи вашей с Рейс-Ефендием перерывал он меня сими словами: весьма разумно... нельзя лучше... у нас, право, нет другого Алексея Михайловича. Я нарочно к вам пишу точные его слова, надеясь, что тем самым лучше изобразится расположение к вам его души, а притом и уверен будучи, что вам приятно знать мнение о вас того, которого, как вы сами мне многократно сказывать изволили, вы душевно почитаете.
Князь Григорий Григорьевич Орлов живет до сих пор в Царском Селе, не видав еще государыни. Собирается по первому пути в Ревель, где и дом нанял на шесть месяцев.
Позвольте принести нижайшее благодарение за милостивое письмо ваше, равно как и за благодеяние, оказанное вами двоюродному моему брату. Верьте, милостивый государь мой, что я цену оного прямо чувствую и никогда не перестану быть с совершенным почтением и сердечною преданностию...
5
[28 сентября 1773.]
Милостивый государь Алексей Михайлович. Если б вы точно ведали, в каком положении мы, с самого отъезда вашего, так сказать, по сию минуту, находимся, то ваше превосходительство не только не обвиняли б нас в молчании, но еще пожалели б о судьбе нашей и удивились бы терпению графа Никиты Ивановича. Поистине сказать, претерпел он все бури житейского моря и достиг до некоторого пристанища тому только дней с пять. Злоба, коварство и все пружины зависти и мщения натянуты и устремлены были на его несчастие, но тщетно. Богу благодарение! Жребий его решился возданием ему справедливости. Вам, милостивый государь, известно, что, по обычаю, воспитание юного государя оканчивается со вступлением в брак. Эпоха сия у нас настала, и оною умышлено было воспользоваться ради совершенного отдаления гр. Никиты Ивановича от роли, им занимаемой в отечестве нашем. Но сей кризис кончился к славе его. Ее императорское величество отдала ему справедливость и, по поводу оконченного воспитания наследника, наградила его заслуги, пожаловав ему 22-го сего месяца:
1) Чин фельдмаршала и продолжение главного начальства над иностранным департаментом.
2) 9000 душ.
3) 100 000 руб. на заведение.
4) На сервиз 50000 руб.
5) Ежегодного пенсиона 30 000 руб.
6) Ежегодного жалованья по 14000 руб.
8) Провизия и погреб на год.
9) Экипаж и ливреи дворцовые.
На другой день после сего пожалованья ее величество изволила прислать к его сиятельству письмо, с коего копию здесь приложить честь имею. Вот, м. г., в какой новой сфере мы себя увидели. Гр. Никита Иванович занят будет теперь одними делами: боже дай, чтоб успех отвечал его тщанию и благонамерению! Я беру смелость донести здесь нашему превосходительству, хотя в коротких словах, настоящее положение наших дел относительно до части графа Никиты Ивановича.
С Польшею пришли наши дела почти к совершенному окончанию. Три соединенные двора заключили уже с республикою свои трактаты. Швеция спокойна остается и лучшего не желает, как чтоб ее оставили в покое, желая и стараясь пособраться с силами. Дания в тесной с нами дружбе, или, яснее сказать, в наших повелениях, особливо по окончании голштинского дела. Размен производить в действо поехал туда м.... Сальдерн, которого скаредное бесстыдство по отъезде его стало открываться всечасно. Ужасно подумать, что выходит наружу! Такого в... под солнцем нет другого. Пред графом Никитою Ивановичем он уже демаскирован. Думаю, что скоро и далее узнают, каков Сальдерн.
Прусский король остается с нами в прежнем положении. Теперь мирим мы его с бедным Гданском, но не весьма удачно. Посланный от нас в Гданск гр. Головкин плохой негоциатор. Жалко смотреть на Гданск, а не меньше и на Головкина. Венский двор в нерешительном с нами положении. Кн. Дмитрий Михайлович 1 пишет, что иногда кн. Кауниц отзывается о наших интересах холодно, иногда погорячее; словом, градуса надежды нашей на него получить невозможно. По польским делам он с нами очень изрядно обращается; но по сему, кажется, нельзя заключить, какое участие примет он наконец в наших делах с турками.
--------------
1 Д. М. Голицын.
Франция надеялась и ожидала перемен нашего министерства, следственно и системы, но обманулась. Дюрок ходит призадумавшись с тех пор, как узнал, что гр. Никита Иванович остался при делах с большим кредитом, нежели когда-нибудь. Шпания столько же ожидала и ласкалась переменою нашего министерства, как и Франция, и столько же обманулась. Англия пребывает в той же к нам диспозиции, как и перед вашим отсюда отъездом.
Для истинного блага отечества нашего мир необходимо нужен. Войну ведем не приносящую нам ни малейшей пользы, кроме пустой славы, в которой также не всегда удаваться может. А что всего хуже, то мы и конца войне не видим. Турки ничего не дают, и нам помириться не любо. Надобно, чтоб сам господь бог вступился в дела наши и помог моему шефу преодолеть внутри и вне препятствия, доселе непреодолимые.
Обращаюсь теперь опять к внутренним здесь происшествиям, кои ваше превосходительство интересовать должны. Завтра будет бракосочетание его высочества. Торжество продолжаться будет 12 дней. Боже, дай им жизнь благополучную! По крайней мере сего уповать имеем все резоны на свете. Характер великой княгини 1 Гр. А. Г. Орлов на сих днях сюда прибыл, и теперь все пять братьев съехались.
6
20 марта 1774.
Услышав сейчас, что гр. Михаил Петрович Румянцев отъезжает, хотел я воспользоваться сим случаем и напомянуть о себе несколькими строками. Начну извинением, что давно я не писал к нашему превосходительству. Резоном первым частые болезненные припадки мои, и отсутствие мое в Москву было тому причиною... Нового у нас много; но мало что сказать можно. Вообще же доношу вам, что по воинским делам примечания заслуживают последние отзывы венского двора о чистосердечном его старании помочь в нашем мире, а более ничего ниоткуда нового нет.
Здесь у двора примечательно только то, что г. камергер Васильчиков выслан из дворца и генерал-поручик Потемкин пожалован генерал-адъютантом и в Преображенский полк подполковником. Sapienti sat.2
--------------
1
2 Мудрому достаточно (лат.).
Примечания
А. М. ОБРЕСКОВУ
Нам известны шесть писем к Обрескову: четыре от 1772-го, одно от 1773-го и одно от 1774 года. Все это время Обресков был занят политическим делом огромной важности — переговорами с представителями Турции о заключении мира и прекращении войны. Переговоры начались в июле 1772 года в Фокшанах. Представителями России были Г. Г. Орлов и Л. М. Обресков. «Самодурные» поступки всесильного фаворита привели к срыву планов Н. И. Панина немедленного заключения мира. Только внезапный отъезд Орлова в столицу (в связи с полученным известием, что его место во дворце занял новый фаворит Васильчиков) помог Обрескову вновь вернуться к переговорам, которые открылись в октябре 1772 года в Бухаресте. Полномочным представителем России на этот раз был А. М. Обресков. Но и в Бухаресте заключить мирный договор не удалось. Переговоры были завершены только в 1774 году. Фонвизин подробно сообщает Обрескову, доверенному лицу Н. И. Панина, о всех важных для него придворных событиях. В 1773 году, в связи с совершеннолетием и женитьбой Павла, Екатерина старалась отдалить Н. Панина от наследника. Братья Орловы, смертельные враги Н. Панина, принимали меры к тому, чтобы удалить Н. И. Панина от всех занимаемых им должностей в государстве. Фонвизин и пишет: «Злоба, коварство и все пружины зависти и мщения натянуты и устремлены были на его несчастие». И в другом месте: «Граф А. Г. Орлов на сих днях сюда прибыл, и теперь все пять братьев съехались». В придворные интриги включились дипломаты иностранных держав, заинтересованные в падении Н. И. Панина и удалении с поста руководителя иностранными делами умного, твердого и энергичного политика и дипломата.
Франция надеялась и ожидала перемен нашего министерства, следственно и системы, но обманулась. — Французский посол Дюрок, связанный с Орловыми, полагал, что Н. И. Панина отстранят и на его место назначат нового, близкого Орловым человека. Но все эти планы рухнули. Н. И. Панин остался на посту руководителя русской внешней политики.
Здесь у двора примечательно только то, что г. камергер Васильчиков выслан из дворца и генерал-поручик Потемкин пожалован генерал-адъютантом и в Преображенский полк подполковником. Приход Потемкина окончательно определил удаление с политической сцены Орловых.