Поиск по творчеству и критике
Cлово "1789"
Входимость: 2. Размер: 18кб.
Входимость: 2. Размер: 37кб.
Входимость: 2. Размер: 37кб.
Входимость: 1. Размер: 37кб.
Входимость: 1. Размер: 39кб.
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Входимость: 1. Размер: 12кб.
Входимость: 1. Размер: 100кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 18кб.
Часть текста: Теодора приложила мальву под коленом к нарыву, а я пил Генишев чай. Спал худо. Суббота, 21 июля. Поутру нарыв лопнул, и я принял в шестнадцатый раз ванну; после обеда лег отдыхать; вдруг Теодора вошла ко мне с растроганным видом и, вызвавши меня из комнаты, вывела на двор, где увидел я лежащего человека, мужика моего хозяина. Обнаженная спина его, из которой текла кровь, показывала, что он был бит немилосердо. Я призвал хозяина и спросил, за что сей человек так растерзан. Хозяин рассказал мне, что сей битый мужик был теперь на сенокосе, где чужой мужик, поссорясь с ним и будучи его сильнее, так бесчеловечно его изувечил. Это подало повод к дальнейшему моему с хозяином разговору. Я. Что ж ты хочешь делать? Станешь ли искать правосудия? Хозяин. Не стану, ибо, конечно, не найду. Помещик, которого мужик бил моего, есть барон богатый, а я пономарь бедный: где мне с ним тягаться? Я. Итак, обида твоя ничем удовлетворена не будет? Хозяин. Я сам хочу управиться. Теперь мужик, который бил моего, работает один в поле. Я собрал своих мужиков и позволяю им идти с палочьем отметить за побои бедного мужика моего и мою обиду. Я уговаривал его и доказывал, как он будет виноват, когда выйдет смертоубийство (что весьма легко и случиться могло бы), и что тогда его же казнят смертию; но хозяин мой был так взбешен, что не только не отменил своего мщения, но паче поспешил оным. И действительно, мужики к вечеру возвратились. Я спросил одного из них, что они сделали. «Мы били того, кто нашего бил». — «Да не умрет ли он от побоев?» — опросил я. «А господь ведает! — отвечал он. — Мы оставили его чуть...
Входимость: 2. Размер: 37кб.
Часть текста: лекаря, который принялся его лечить тем, что прикладывал к расслабленным местам угревую кожу и не только замучил нестерпимою вонью, но чуть не довел до гнилой горячки. Наконец некто посоветовал перебраться в Митаву (Елгаву) и обратиться к тамошнему искусному доктору Герцу, "который вашу болезнь отменно удачно лечит". Страдалец воспрянул - не телом, но духом, тем паче что митавское светило постаралось словесно затмить светил петербургских, московских, венских, карлсбадских, якобы едва не уморивших столь еще здорового человека, который без них давно был бы на ногах. В Фонвизине просыпается почти исступленная вера: "Нашел я у хозяина одного шестидесятилетнего курляндца, которого мой доктор точно от моей болезни вылечил. У него левая рука так здорова стала, как правая... Признаюсь, что Герц редкий человек и великий медик. Он никогда не обещает того, чего сделать не может; а мне обещал всеконечно меня вылечить... Он, видя меня страждущего, божился, что сие самое мучение весьма для моей болезни полезно и что он возвратил язык одной параличной женщине посредством сего рвотного". Картина всем знакомая и, увы, со стороны весьма печальная. Не одним рвотным терзал врач покорного и доверчивого больного: "Доктор Герц водил меня в капельную баню, которую я без малейшего крика и роптания вытерпел. Некоторые из гостей моих имели любопытство прийти ко мне в сарай, дабы видеть, как выношу я капельную баню... Принимал железно-серную баню, а после обеда ...
Входимость: 2. Размер: 37кб.
Часть текста: любовником, тянулись нелепо и неопределенно, и когда в январе 1774 года царица спешно отозвала из Турции Потемкина, ею руководило не только любострастие: она нуждалась в сильном помощнике, которым Васильчиков не оказался. Екатерина была в смятении. Вдобавок ко всему в апреле внезапно умер главнокомандующий войсками, воюющими против Пугачева, Бибиков; кем заменить его, было неясно (собирались - Суворовым, да своевольный Румянцев не отпустил его из армии). Дошло до того, что императрица "объявила свое намерение оставить здешнюю столицу и самой ехать для спасения Москвы и внутренности Империи, требуя и настоя с великим жаром, чтобы каждый из нас сказал ей о том свое мнение". Это пишет брату Петру Никита Панин, информируя его о том, чему сам свидетель и участник, и выражая уверенность, что "мой фон-Визин" держит московского отшельника в курсе прочих дел. Дальновидный Никита Иванович, конечно, отговаривал Екатерину, уверяя, что отъезд ее будет бедственным "в рассуждении целости всей Империи", но ничуть не забывая о целях собственных, а в письме к брату честил всех, кто не поддерживает его или поддерживает худо: "окликанных дураков Разумовского и Голицына", просто "дурака Вяземского", "скаредного Чернышева". Особо приглядывался опытный дипломат к новоприезжему Потемкину и еще не прогнанному Васильчикову: "Ея Величество... весьма против меня подкреплена была новым нашим фаворитом. Старый с презрительною...
Входимость: 1. Размер: 37кб.
Часть текста: должен был растаять: терпя крушение в области слова, Фонвизин вновь занялся делом - но на сей раз делом в смысле самом прозаическом, буржуазном. Переводчик трактата "Торгующее дворянство" сам стал торгующим дворянином. Еще несколько лет назад, в 1777-м, он познакомился и подружился с молодым немцем Клостерманом... однако, по-прежнему, помня о строгой иерархии века, надо отметить, что нынешнее слово "дружба", подразумевающее равенство сторон, и тут хоть подходит, да не совсем. "Покровитель и друг мой", "друг мой и благодетель" - так отзывался Клостерман о Денисе Ивановиче в своих благоговейных мемуарах, писанных уже в девятнадцатом веке; примерно так же, как Денис Иванович о Никите Панине. Старшинство Фонвизина определялось не только тем, что он десятью годами был старше приятеля. Герман Иоганн Клостерман, немец, родившийся в Голландии и с двенадцати лет прижившийся в России, торговал картинами, после открыл и книжную лавку; в год же знакомства с Денисом Ивановичем он состоял при нем в роли как бы эксперта по предметам изящных искусств: оба они разъезжали по аукционам, выбирая книги, картины, статуи для Павла и Панина. А ко времени фонвизинской отставки стали деловыми компаньонами: завели "коммерцию вещей, до художеств принадлежащих". Так что дружба покоилась на фундаменте вещественном, и заложил этот фундамент старший из друзей. Уже давно прикипевший к собирательству, знаток и ценитель, он вдруг пускает в дело свою немалую библиотеку, свои картины и гравюры, дабы обратить то, чем тешилась душа, в наличные деньги; оценка - ...
Входимость: 1. Размер: 39кб.
Часть текста: сочинил "Бригадира"; в годы, когда пишется "Недоросль", Денис Иванович не переменил сюртука на армяк, не перестал пудрить парик и понимать в бриллиантах, но уже и сам Достоевский, иронизировавший над "неизвестно зачем" перенятой иностранной модою, его, теперешнего, так бы, пожалуй, не окрестил. Российская жизнь тесно обступила Фонвизина - не в смысле непосредственного окружения: бывший москвич, нынешний петербуржец, он мало знает Россию поместную, хотя о ней и пишет, но не в том дело; ведь именно во Франции, на чужбине, он впервые с такой силою, даже хлеставшей через край, ощутил себя русским. Дело в пришедшем наконец-то чувстве причастности ко всему родному, еще мало знакомой удачливому сотруднику Елагина и юному модному литератору; в причастности, которая может обернуться то безоглядной любовью, то горькой ответственностью. "В нравах наших первая комедия", - сказал Никита Иванович Панин о "Бригадире". Похвала немалая, но говорящая скорее о значении относительно-историческом, чем художественно-абсолютном. Искусство не скачки, и в нем быть первым не всегда значит победить. Между...
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Часть текста: 13/24 июня 1786. Совет венского моего медика Штоля и мучительная электризация, которою меня бесполезно терзали, решили меня поспешить отъездом в чужие край и избавиться Москвы, которая стала мне ненавистна. Сия ненависть так глубоко в сердце моем вкоренилась, что, думаю, по смерть не истребится. Словом, будучи в тяжкой болезни и с растерзанным горестию сердцем, выехал я из Москвы в субботу после обеда, в половине осьмого часа. К ночи приехали мы в Пахру, где в карете ночевали. 14. Выехав из Пахры рано, остановились мы поутру пить кофе в деревне Мощь; из кареты не выходили; обедали в деревне Чернишной; ночевали в деревне Башмаковке. Весь день я страдал более душевно, нежели телесно. 15. К обеду приехали в Калугу, где едва могли найти пристанище: насилу отвели нам квартиру в доме двух девушек, во днях своих заматеревших. Они накормили нас яичницею, которую я принужден был есть, невзирая на запрещение доктора Гениша. Хозяйки мои назывались Татьяна Петровна и Марфа Петровна В. Меньшая, великая богомолка, и во время нашей трапезы молилась за меня, громогласно вопия: «Спаси его, господи, от скорби, печали и западной смерти!» Скорбь и печаль я весьма разумел, ибо в Москве и то и другое терпел до крайности; но западной смерти не понимал. По...
Входимость: 1. Размер: 12кб.
Часть текста: отсюда русский извозчик, именем Червонный. Посылаю вам с ним два ящика: один с моим старым платьем и книгами, а другой с немецким переводом комедии моей. Прошу продавать ее в книжных лавках сына вашего по пятидесяти копеек, удерживая десять копеек за комиссию". 3 Больше этот перевод нигде в русской литературе не упоминается. Нет его и в собрании Россики и в общем иностранном фонде ГПБ. При систематическом просмотре ряда немецких журналов XVIII века нами была обнаружена в "Journal von Russland" (1794) краткая заметка о переводе "Недоросля" на немецкий язык. Этот журнал содержал сведения о репертуаре русского театра, а также давал беглые оценки более важных пьес и опер, шедших в Петербурге. Заметка принадлежала, по-видимому, перу издателя И. Г. Буссе: 4 ""Недорость , der Unmündige; Lustspiel in Aufzügen"; ist schon in Deutsch übersetzt, hat aber in der "Allg. Deutsch. Bibl." nicht den Beifall erhalten, der ihm hier jezt schon viele Jahre hindurch als einem Schauspiele, das die Sitten eines Theils der Nation lebhaft darstellet, bei jeder Vorstellung erneuert wird. In der Übersezzung, die ich übrigens gar nicht kenne, mussten sich natiirlich - viele Züge sehr verwischen, und viele andere dem, der diese Sitten nicht so genau kennt, zu hart und grob gezeichnet scheinen". 5 (""Недоросль, несовершеннолетний; комедия в <5> действиях" уже переведена на немецкий язык, но она не снискала в журнале "Allgemeine Deutsche Bibliothek" того сочувствия, которое проявляется здесь уже в течение многих лет при каждом представлении этой пьесы, живо изображающей обычаи некоторой части нации. В переводе, который, кстати, мне вовсе неизвестен, должны были, конечно, стереться многие черты, а многие другие покажутся слишком резкими и...
Входимость: 1. Размер: 100кб.
Часть текста: Фонвизин не только «сатиры спелой властелин», но и «друг свободы». Оценка эта относится к 1823 году. Поэт в то время находился в ссылке на юге. Ненавистник рабства, он ждал революции, отлично понимая, что «политическая наша свобода неразлучна с освобождением крестьян». Для Пушкина понятия просвещение и свобода — равнозначны. Только благодаря просвещению может быть достигнута свобода. И освобождение будет осуществлено просвещенными дворянами при «единодушии» всех сословий, которые «соединятся» «в желании лучшего» «противу общего зла». Пушкин записал эти мысли в 1822 году в «Заметках по русской истории XVIII века». Тогда же ему открылась благородная и беззаветная деятельность русских писателей-просветителей XVIII столетия. В яростной схватке с екатерининским правлением мужественно погибли Новиков, «рассеявший первые лучи просвещения», Радищев — «рабства враг», Фонвизин — «друг свободы». Их сочинения — художественные и политические, печатные и рукописные — использовались современными деятелями. Пушкин неоднократно призывал участников декабристского движения помнить о своих предшественниках, — помнить, чтобы чувствовать опору и черпать силу в живой, давно уже начатой борьбе за свободу отечества. Решительно встав на позиции просветительства уже в 60-е годы, Фонвизин все свое дарование художника подчинил служению великой цели. Идеология просвещения подняла его на гребень неукротимо возникавшего русского освободительного движения. Передовая идеология определила его эстетические искания, его художественные достижения, его решительное сближение литературы с действительностью. Пушкинская оценка удивительно лаконична, исторически конкретна и точна. Гоголь отметил эту особенность художественного таланта Пушкина, его «необыкновенное искусство немногими чертами означить весь предмет: эпитет (Пушкина. — Г. М.) так отчетист и смел, — писал он, — что иногда один заменяет целое описание». Определение Фонвизина «другом свободы» «означило весь ...