Поиск по творчеству и критике
Cлово "ETRE"
Входимость: 1. Размер: 30кб.
Входимость: 1. Размер: 37кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 30кб.
Часть текста: "обыкновенно дают в зимнее каникулярное время и когда он появляется на афише, взрослые говорят: это - спектакль для гимназистов и гимназисток". Драматически сожалеть, может, и не стоит: удел пьесы, не назначавшейся детишкам, но ими присвоенной, - наипочетнейший удел сказок Пушкина, "Робинзона" и "Гулливера", романов Вальтера Скотта, Дюма, да и Гюго, а отчасти даже "Дон Кихота"; такая судьба говорит о ясности замысла и о полноте воплощения, о счастливой крупности характеров и о классической незамутненности языка: чего лучше? И все-таки... "Недоросль", воспринимаемый как учебная пьеса, многое теряет. Иногда - почти все: педагогическая притча, наглядное пособие, дразнилка для второгодников, "не хочу учиться, хочу жениться". Типы подменены масками: по сцене мечется престарелая Простакова, рявкает свиноподобный Скотинин, помесь карикатурного урядника с плакатным кулаком, занудно талдычат Стародум и Правдин, неуклюже переваливается толстенный Митрофанушка. Вот с него и начнем... Митрофан "слишком засмеян", - укоризненно писал Ключевский. Да, слишком, и дело, может быть, в том, что послефонвизинская сатира, Гоголь, Сухово-Кобылин, Щедрин, приучила нас к гиперболе и гротеску. Но Фонвизин-то - иной, и не зря сам Гоголь - на этот раз не в "Ночи перед рождеством", а в "Выбранных местах" - как раз и ухватил решающее различие между сочинителем "Недоросля" и автором "Носа": "Все в этой комедии кажется чудовищной карикатурой на все русское. А между тем нет ничего в ней карикатурного: все взято живьем с природы..." {Чтоб не испестрять цитаты скобками и оговорками, сразу замечу:...
Входимость: 1. Размер: 37кб.
Часть текста: и неопределенно, и когда в январе 1774 года царица спешно отозвала из Турции Потемкина, ею руководило не только любострастие: она нуждалась в сильном помощнике, которым Васильчиков не оказался. Екатерина была в смятении. Вдобавок ко всему в апреле внезапно умер главнокомандующий войсками, воюющими против Пугачева, Бибиков; кем заменить его, было неясно (собирались - Суворовым, да своевольный Румянцев не отпустил его из армии). Дошло до того, что императрица "объявила свое намерение оставить здешнюю столицу и самой ехать для спасения Москвы и внутренности Империи, требуя и настоя с великим жаром, чтобы каждый из нас сказал ей о том свое мнение". Это пишет брату Петру Никита Панин, информируя его о том, чему сам свидетель и участник, и выражая уверенность, что "мой фон-Визин" держит московского отшельника в курсе прочих дел. Дальновидный Никита Иванович, конечно, отговаривал Екатерину, уверяя, что отъезд ее будет бедственным "в рассуждении целости всей Империи", но ничуть не забывая о целях собственных, а в письме к брату честил всех, кто не поддерживает его или поддерживает худо: "окликанных дураков Разумовского и Голицына", просто "дурака Вяземского", "скаредного Чернышева". Особо приглядывался опытный дипломат к новоприезжему Потемкину и еще не прогнанному Васильчикову: "Ея Величество... весьма против меня подкреплена была новым нашим фаворитом. Старый с презрительною индифферентностию все слушал, ничего не говорил, и извинялся, что он не очень здоров, худо спал, и для того никаких идей не имеет". Как видим, не имеющий идей Васильчиков действительно нуждался в замене....