Если б сие несчастие и действительно нам угрожало, то вместо опровержения границ, которые положили мы между купечеством и дворянством, надлежит оные удвоить. Мы имеем Сципионов, для того что имеем карфагенцев. Но подлинная ли то правда, чтобы отец, старающийся о купечестве, и детей своих в оном воспитывать старался? Столь же мало и судья посвящает правам всех своих детей: иных оставляет он войне, иных церкви. Мы рассмотрим теперь только то, что ныне при торговлях происходит. Истинные происшествия имеют гораздо более цены, нежели мысленные заключения. Возьмем в пример купца, миллион имеющего. Он паче всего старается о том, чтобы детей своих сделать знатнее себя. Чудно бывает то, если не отказывается он от миллиону прибытка для снискания себе дворянства. Теперь сделаем мы заключение о ревности французов быть знатными. Для чего же сделать заключение такое, что дворянство будет постояннее в таком состоянии, которое приняло оно по необходимости? Знатный отец, дерзнувший чрез сие обогатить себя, отвозя избыточное чужестранцам, отдал бы тогда опять в военную службу детей своих, приобыкших к купечеству; а потомки бы его были военными героями до тех пор, пока расходами на военную службу и свойственным тому великолепием не пришли бы они в прежнюю бедность. Было ли бы лучше, если б сей дворянин остался в своей деревеньке с бесполезною шпагою и в принужденном холостом состоянии? Признаюсь, что он геройского духа в себе иметь не будет; в нем нет ему нужды, и от него того не требуется. Но дети без всякого препятствия могут исполнены быть геройским духом: сын французского маршала имеет же иногда дух архипастырский. Следовательно, доказать того не можно, чтоб вместо сих храбрых воинов, прославленных издревле, имели мы одних только купцов. Итак, слезы сии напрасны. Вместо бедных дворян, которым все двери, даже и военные, затворены, имели бы мы тогда довольное число богатых купцов, а дети их были бы храбрые воины и прославились бы так, как и предки их.
Ужасное воображение, которое из дворян делало одних купцов, весьма чувствительно тронуло господина Лассе. «Если б сие несчастие последовало, — говорит он, — то бы и действия оного легко произойти могли; и не трудно рассудить о том, что сие стоить будет Франции, такому государству, которое учреждено оружием и, в рассуждении своего положения, тем же оружием и сохраняемо быть должно».
Следуя таковым предположениям, можно перенести и землю. Для удостоверения дела сего требует Архимед двух вещей: в воздухе утвержденную точку и жердь довольной величины; но сколь же сильна должна быть, та махина, которая все дворянство привлечь должна в купечество? Для сего нужно, чтоб все они были бедны и чтоб со всем тем не все они могли обогатиться помощию купечества. Вообразим себе богатого дворянина. Он, конечно, в купечество не вступит; но если дворянин беден, то оставит он купечество тогда, когда богат будет, и устремится к славе.
Напоминает господин Лассе, что Франция учреждена оружием; я бы лучше хотел слышать, что учреждена она правосудием и что старые галлы, не хотевшие сносить римское иго, отдались добровольно Фараманду или Клодовею.
Примечено, что сие государство, в рассуждении своего положения, тем же оружием, которым оно учреждено, должно быть и сохраняемо; но кто же говорит, что мы наше оружие преломить должны?
Купечество дало бы нам пушки, если б мы их не имели, и, может быть, за те, которые мы имеем, ему же мы обязаны. Если б хотел я писать пространнее, то бы доказательства моего сопротивника обратил я на него самого; я бы сам доказать мог, что Франция, нынешнем состоянии Европы, одним купечеством и сохраняема быть должна; из чего заключить можно, что всему дворянству в одно только купечество и вступать надлежит, так, как заключает он, что все дворянство должно бежать к оружию затем, что государство одним только оружием и сохраняемо быть может; но я бы худое сделал тогда заключение. Есть благоразумная средина между сими обеими чрезвычайностями; должно из всего дворянства оставить нужное число для войны, а остатку дозволить купечествовать. Будут тогда воины; но будут из остальных и такие люди, которые к приобретению военного иждивения много помощи сделать могут.
Все возражения клонятся к тому, чтобы отечество не имело недостатку в защитниках; но сколь велико потребно число их? Полное число нашего войска простирается в мирное время до 220 000 человек, коими начальствует 15 000 офицеров. Но сколько потребно нам в военное время? Когда Людвиг XIV наступил на Европу водою и сухим путем, тогда имел он войско в 500 000, над коими было 30 000 офицеров; нам никогда не будет нужды иметь более сего. С другой стороны, хотел бы я знать число французского дворянства. Спрашиваемые о том мною оракулы ответствовали мне с смущением. Если б спросил я, сколь много в сей столице карет было? Сколь много вышло новых мод с начала сего правления? Тогда бы сказали мне, что, за недостатком точного счета, нужно здесь чаятельное определение.
Франция содержит в окружности своей 30 000 квадратных миль,1 составляет 180000; но большее число их рассеяно по городам, а особливо с того времени, когда для способности мещан дворянство стало продаваться; но чтоб короче решить дело, то возьмем мы малое число и положим, что дворянство состоит из 360 000 человек.
--------------
1 М. de Vauban, Traité de la dime Royale.
Если толикое число потребно к защищению отечества, то о купечестве я уже ничего и говорить не буду. Сами священники должны во время опасности, по примеру Мафатиеву, оставить священство для принятия оружия; но мы от такой крайности весьма удалены, ибо для начальства над 500 000 солдат потребно только 30 000 офицеров. Что ж остается делать с 330 000 дворян которые нам на войне не нужны? Не должно ли сказать, что маркиз де Лассе нашел удовольствие родить чудовищ, чтоб иметь честь задавить оные?
И действительно, я с ним того не воображал, чтоб все французское дворянство упражнялось только в пролитии крови или чтоб все оно обратилось вдруг к купечеству, как скоро к оному будет путь ему отворен. Сей страх, происходящий более от гражданского сердца (весьма редкий добродетели), нежели от точного сравнения, показывает то по крайней мере, что купечество великое имение дворянству доставляло бы. Для познания точныя оного цены рассмотрим мы ближе зло, дворянства касающееся.
иногда для тяжбы, иногда для снискания себе покровительства в столицу приезжают. Сии несчастные чувствуют более свое бедствие, нося дворянское имя, и одна часть скрывает от стыда свою бедность. Сии нужные и часто бесплодные поездки разоряют их нередко на многие годы.
Последуем в их хижину за ними, обойдем с ними сии господские земли, которые господ своих пропитать не могут. Смотрите на хлевы без скота, на сию худую пашню или на сию невспаханную землю; на сию позднюю жатву, которую заимодавец, имея право получить, ожидает; на замок, угрожающий господину своим падением; на семью, не имеющую ни воспитания, ни одежды; на отца и мать, вместе слезы проливающих. К чему служат сии знаки чести, бедностию униженные; сии древностью изгрызенные гербы; сие в церкви различное от других седалище; сии поименные названия в церковных молитвах, которыми священник мог бы тронуть и людей милосердых, если бы только смел он; сие охотничье право, которое живущим в изобилии делает забаву и живущим в недостатке бесплодное делает упражнение; сие самовластие, которое несчастием унижается и для того редко исполняемо бывает?
Таковое до крайности доведенное состояние не может долго продолжаться. Оно кончится всегда другим, еще горестнейшим состоянием. Сии земли могут достаться в руки знатного и сильного господина, желающего умножить свое владение, или достанутся они чужестранцу, который более имени своего носить не хочет. Я не следую того, достойны ли новые дворяне, возвышающиеся трудами, большего почтения, нежели старые, праздностию себя погубляющие. Как бы то ни было, но для спасения дворянства от совершенной погибели дадим ему купечество, в котором найдет оно содержание и исправление земель своих, умножение имения, укрепление права своего, безопасность своих преимуществ, почтение вассалов своих, воспитание и произвождение детей своих. Что же к сему употребить должно? Богатство. Купечество оное доставляет.
Купечество весьма различествует от прочих состояний. Воин сеет, дабы пожать в своей старости; но какую он еще и жатву иметь будет? Разве нет таких недовольных, которые жалуются о потерянии имения своего при жатве военных своих лавров. Купец пожинает в то время, когда сеет; и хотя он и молод, но плоды труда своего показать может. Юрист покупает право судить, для того чтоб пользоваться оным на своем иждивении; купец покупает то, что для продажи назначено, а сие делает он для того, чтоб с прибытком оное опять сбыть с рук своих. Счастлива служба у алтаря; но к достижению оного потребны великие расходы на учение и на приобретение себе ученых достоинств, которые всегда за великие деньги покупаются; но откуда ж иметь деньги, если ничего не иметь, кроме дворянства? Купечество питает начинающих людей своих в то самое время, когда знание приводит их в совершенство. Находясь при государственных сборах, можно также сыскать скоро свое счастие, но к тому потребно богатство и покровительство, чего не всякий имеет; купечество защищает себя само и не требует того, чего иметь невозможно. Сие-то есть пространное поле, где каждый, посея, пожинает и в котором каждая жатва всегда другую, изобильнейшую готовит. В Англии более шести тысяч дворян имеют доходу по десяти тысяч фунтов; и сто тысяч доходу тамо не считается за редкость. Вот плоды купечества, древа неисчерпаемого плодоносия.
О вы, которые и с имением своим вечно погибаете, которые в детях своих оживляетесь для того только, чтоб сделать их участниками своего несчастия! Обратите очи на древо сие и в неисчетных его ветвиях избирайте едину по своей способности; взгляните на сучок сей, за который взялся простак ваш подданный и который питает и одевает его со всею семьею, когда ваши сродники извлекают от вас тяжкие воздыхания. Если хотя несколько усумнитесь вы о счастии купечества, тогда жители Лиона, Бурдо, Нантеса и Марсели скажут вам: на нас взирайте. Дворянин, оставляющий в наследство детям своим торг, оставляет им имение, которое по числу их умножаться будет. Сие не случается с деревенскими нивами, которые он им в наследство оставляет. Дворянство жалуется часто, что бывает оно угнетаемо от склонного к самовластному владению кардинала; купечество опять оному помогает. Без имения не можно иметь силы, а в нищете едва и душу иметь можно. Тот, который ползает в пыли, возвысился бы на высочайшую степень, если б счастие ему послужило.
1
--------------
1 Истинно ли может дворянство торговать... (лат.).
Должно ли допускать дворянство торговать или должно ль допускать его обогащаться? Сии вопросы одинаковы. Никто не спросит о том, может ли купечество быть дворянству полезно; ибо никто не спросит и о том, греет ли солнце? Но должно исследовать, полезно ли будет государству то, если дворяне вступят и купечество, и сей вопрос предложить можно таким образом. Если б в государстве было приятное, способное, выгодное одному, но вредное всему отечеству состояние, то бы надлежало оное, сколь оно ни кажется необходимо, искоренить всеми силами. Необходимость порядка требует того, чтоб малые колеса счастия каждого человека с большим колесом общего благополучия в точнейшем были соединении. Итак, теперь разберем мы, какой прибыток государство иметь может от торгующего дворянства.
создала их природа, — то произошло бы тогда весьма великое затруднение; а именно, в чем бы люди стали упражняться? Страсти силы свои получают от праздности. Они волнуются и общее согласие разрушают. Когда Ликург все лакедемонские земли на равные разделил части, остановил премену счастия общим злата и сребра запрещением, оставил рабам и чужестранцам все науки и купечество, желал иметь гражданами людей военных, — в самое то время предвидел он и то, что сей военный народ не всегда оружие в руках иметь будет и что необходимо должен он иметь какое-либо упражнение, без чего Спарта пришла бы опять в свой прежний беспорядок. Для сего учреждены народные обеды, собрания, бегания на конях и колесницах, игры военные, забавы, которые непрестанно содержали их в сильном движении. Французское дворянство в мирное время есть слабое тело без действий и без движения, или, лучше сказать, живущее без всякого намерения. Может быть, продлится сие мирное время. От начала сего правления продолжалося оно двадцать лет беспрерывно, и кто знает, что не продолжится оно и во все время сего правления? По счастию народов, боятся друг друга государи. Система равновесия силы, сколь она ни несовершенна есть и будет, но со всем тем щадит весьма много крови человеческой. Договоры оканчивают более споры, нежели пушки, и по тех пор стада будут покойны, пока львы будут в оковах.
Но представим себе, что ныне время военное. Мы уже не в таких живем веках, в которых государи наши регулярного войска и всегдашней армии не имели, но принуждены бывали объявлять о том дворянству. Тогда все дворяне непрестанно сапоги на ногах своих имели. Ныне гуляют они толпою по полям и городам нашим, не ведая, что делать. А наконец, скуча сею праздною жизнию, идут они в другую службу и противу нас оружие принимают. Дабы найти у нас для него упражнение, то надлежит сыскать ему состояние, которого бы пространное лоно могло принять каждого, кто бы для сего себя ни представил. Сие состояние не есть военное, ни судебное; доказывают то многие, тщетно к оным устремляющиеся. Не есть оно и духовное, несмотря на великое число мест их, на доходы, зависть во всех к ним возбуждающие. Когда от жирности некоторых духовных служителей другие тощают, то немало помогают сему и множество просителей. Состояние, коего мы ищем, есть купечество. Чем более считает оно чинов своих, тем более источники оного умножаются; оно почесться может такою кормилицею, которая дает молоко свое, его не исчерпая; она есть та рудокопная земля, которая щедра для того только, кто более ее изрывает; но как она всегда бывает щедра, то непрестанно и рыть ее потребно. Из сего произойдут дворянству непрерывающиеся выгоды.
Кто первый сказал, что лучше предпринять дело бесполезное, нежели совсем не делать ничего, тот ведал, конечно, все опасные следствия праздности. Нам не должно почитать сочинителей романов, сказок, песен бесполезными гражданами: они помогают к содержанию книгопродавца и людей торговых и торг самый чрез то умножают. Пускай продолжают они свои сочинения, только бы не вредили нравам и закону. Они других способностей не имеют, а праздность и того была бы еще хуже. Какие люди бывают разбойниками? Люди праздные, которых игра и пьянство завело к злодеянию. Когда честь удерживает дворян от злодеяния, судом наказуемого, то не мешает она им принимать все пороки, которые портят сердца их, пороки, которые узы общества если не вовсе разрушают, то по крайней мере ослабляют. Все, что нравоучение противу праздности сказать может, будет всегда весьма слабо, как скоро не сделается из того государственного преступления; и не прямое ли то воровство, когда требовать жизни, которая бы не причиняла ни малейшего труда? Весьма бы то полезно было, если б дать упражнение каждому состоянию в монархии, каким бы то образом ни было; но дать полезное упражнение есть главное политическое дело. Платон в своей республике касался до сего великого предприятия. Гомер, изображая своих героев, приписывает им с храбростию и великие дарования; Перикл строил корабли. Уже вижу я российского героя, держащего в руке топор на голландских верфях; и боги Гомеровы, весьма различные от богов Епикуровых, не были праздны тогда, как начали обитать на сей земле. Аполлон и Нептун воздвигали троянские стены. Должно учреждать жизнь прилично времени. Государство, художествами процветающее, считает подданных довольно. Государство, науками прославляющееся, имеет их весьма великое число; недостаток же в них купечество имеет.
милость и великие титулы, теряет все чрез таковое заблуждение, а государство еще более. Довольно и много еще того, что военная часть дворянства впадала в совершенную окаменелость, как скоро неприятель сокрывается; но должна ли и та часть, которая не воюет, проводить время свое в непрестанном сне? Дадим оной упражнение в купечестве и в трудах, до него надлежащих. Мы увидим в отечестве своем неисчислимые богатства, пространнейшую пашню, многочисленнейшее людей размножение, полезнейшие расходы и сильнейший флот. Все сие не подвержено ли какому сомнению? Рассмотрим точнее.